Дни, недели…они летели рекой, воспоминания притуплялись за огромным количеством работы, Ню это было даже по душе, только работать становилось всё тяжелее, а уж без тётушки Мэри она бы вообще не управилась.
В деревне к Ню по - прежнему относились с подозрением, но ей было плевать, привычка к одиночеству и тут помогала, да и одиночества не было – теперь она вечерами ласково разговаривала с ребёнком, поглаживая день ото дня увеличивающийся живот.
-Ну что ты пинаешься, мой маленький, мама не забыла поесть – значит и ты сыт…Что? Ах, да, сказку почитать…Ню достала с полки волшебную книгу и вызвав свою любимую сказку о Превосходнейшем, вслух начала читать…
                    ***

Ню подлетела к порогу трактира, благо вокруг было безлюдно. На порог выбежала обеспокоенная тётушка Мэри.
-Ульринька, да как же это, да что же это! Что…
Тут она замолчала, увидев зачумлённое лицо Ню и детей у неё на руках. Не спросив больше ни слова, Мэри подбежала к Нюретте, забрала у неё детей, отнесла внутрь трактира. Потом вернулась за их матерью – сама Ню не смогла бы сделать ни шага. Буквально заволоча обессиленную девушку внутрь, тётушка уложила её на лавку и тут Нюретта благополучно провалилась в сон.
                                     ***

Тау и Ню хлопотали на кухне. Вечерело, скоро ожидался обычный наплыв посетителей… Фасоль «а-ля Нюретта» и жаркое «by Тауриель» успели стать легендой. Да и работница-полуэльфа популярности не убавляла. Заметив, что Ню отошла к детям, Тау поспешно сняла начинающую подгорать фасоль с плиты.
Вроде, все. – Подумала девушка и, вытерев руки, подошла к подруге. Та стояла над кроваткой, молча глядя на малышей. Весело у нас тут. Коллективные мамочки, коллективные дети. Все общее. – Внутренний голос был, похоже, доволен. Тау молча склонилась над кроваткой, любуясь дочерью. Уже сейчас было понятно, что та станет точной копией отца. Лишь бы не унаследовала мой кошмарный характер…
Хлопнула дверь. Вечер начался.

* * *

Тау устало опустилась в кресло. Поток заказов только-только начал спадать. Насытившиеся гости разбрелись по углам, беседуя ни о чем.  Тау уютно устроилась у камина и тихо наблюдала за Тагви – еще одной диковинкой трактира Ню. Дракончик заинтересованно лазил по каминной решетке, стремясь познакомиться с огнем. У самого очага черным пушистым ковром растянулась Рикка.  В этом маленьком мире царили покой и уют. Все было спокойно, но Тауриель чувствовала, как где-то внутри опять просыпается жажда путешествий. Спокойная жизнь не для меня… но не нестись же на поиски приключений с Кэмэрин.
К девушке, развеяв окружившую полудрему, подошла Ню. В ее руках была старинная, но, судя по внешнему виду, неплохо сохранившаяся лютня.
- Вот…нашла…можешь её настроить и спеть…ты действительно волшебно поёшь…
- Ты преувеличиваешь. Я сто лет уже не пела. – Усмехнулась полуэльфа, но гости, услыхавшие фразу Ню, требовали песню. Взяв инструмент, Тауриель принялась деловито настраивать его, то и дело недовольно морщась. Повозиться пришлось изрядно. Но упрямство и здесь не изменило ей, тем более что девушке и самой вдруг захотелось сыграть.
Удобнее устроившись в кресле, Тау пробежала пальцами по струнам и запела выученную когда-то давно балладу – одну из немногих известных ей на языке людей. Мелодичный голос девушки, унаследованный от матери-эльфийки, был до странного уместен в повисшей тишине:
- Я разбил свой меч, потерял коня,
И метель на душе – как плеть.
Добрый старый друг, приюти меня
Я не в силах ни жить, ни петь.

Потерявши все – меч, коня, любовь,
Каждый дальше решает сам:
Лезть, как прежде, ввысь, возвратиться вниз
Или – каяться небесам.

Ню заворожено слушала балладу Таури.
Просто волшебно…Может и мне спеть? Вспомнилась одна баллада…Тау, не подыграешь?- Полуэльфа молча кивнула. Ню запела:
В край моего щита
Метит копьём закат
Пыль на зубах скрипит
Пыль застилает взгляд
Я говорю:
Мой господин, прекрасный граф Роланд
Едем другим путём
Скалы над пропастью стали темницами
Здесь доверять нельзя
Людям и птицам и
Я говорю:
Мой господин, прекрасный граф Роланд
Едем другим путём
Не различить лица,не отворить броню
Крепко поводья сжав
Шпоры даёшь коню
Молча.
Побагровел закат
Алым глаза слепя
Взрезана твердь небес
Перьями ястреба
А за спиной я различаю шаг предательства
В стуке стальных подков
Чаши заздравные
С каждым вы пили и
Кровью окрасилось
Золото лилии
Я говорю:
Мой господин, прекрасный граф Роланд
Много ль у вас врагов?
Чертит перчатки сталь
Медленный полукруг
Ты указываешь вдаль
На мавританский юг
Молча.
Движут десницы скал
Крошат щитов эмаль
Чую беду и смерть
В имени Ронсеваль
Я говорю:
Мой господин, прекрасный граф Роланд
Время трубить в рога
Не от того ль молчит
Труб золотая медь
Что от отрогов гор
Помощи не успеть
Верить ли мне,
Мой господин прекрасный граф Роланд
Что гибель в бою легка?
Мчаться навстречу ей,
Вы не сошли с ума ль?
Станет могилой нам
Каменный Ронсеваль!
Не осадить коней
Строя не уберечь
Вижу леса знамён
Слышу чужую речь
За королевский долг
За золотистый дрок
За безрассудный норд
Ты поднимаешь рог –
Поздно!
Чьи голоса звенят
Чьи голоса поют
Крикнув тебе «Прощай!»
Падаю, падаю в звёзды…
С необычайным воодушевлением пела Ню, глаза её сияли.
Тау подыгрывала, как могла, на ходу подбирая мелодию. Мысли ее были далеко. В трактире повисла тишина. Затем все начали расходиться. Вечер был окончен. Не раз еще после этого Тауриель придется брать здесь в руки лютню и петь для постояльцев. Но это все было в будущем…

Тау галопом пронеслась по улицам деревни. В тот самый момент, когда над горизонтом появилось солнце, полуэльфа спешилась во дворе трактира. Йес! Успела!
Стараясь не шуметь, девушка вошла внутрь. Прокравшись по лестнице, полуэльфа вошла в свою комнату и упала в кресло. Она спешила, нет, ОЧЕНЬ спешила. Не могла же я допустить, чтобы Кэмэрин с Днем Рожденья первой поздравила не я! И пусть она пока не понимает, что это ее день, но я-то это знаю.  Тау подошла к детской кроватке в углу и с улыбкой склонилась над спящей дочуркой. Та была копией отца. В каждом движении девочки, улыбке, взгляде полуэльфа невольно узнавала странника. Впрочем, характер у Кэм был скорее мамин.
Ню тихо подошла к двери. Выглядела девушка ужасно – ей пришлось всю ночь мыть посуду и печь торт для Кэм.
Привет наглым полуэльфам от будущих призраков.- Нюретта говорила негромко.
Пока эта бяка шляется по окрестностям, я ночами не сплю, чтобы заработать на кусок хлеба!
После дня рождения я сама у неё отпрошусь на пару дней – полетаю по окрестностям,…поколочу бандитов, словом – отведу душу…
- Привет наглым полуэльфам от будущих призраков
Тау оглянулась. В дверях стояла Ню. Похоже, она не спала всю ночь Ну что за безобразие!
«Будущие призраки» немедленно отправляются отдыхать и приводить себя в порядок. А вот наглым полуэльфам пора приниматься за свое фирменное жаркое. Его сегодня много понадобится – почти уверена, что заявится полдеревни.
Тау весело улыбалась, настроение было просто прекрасное.
У Ню же настроение было ниже плинтуса.
Ворча себе под нос, она отправилась поспать хоть пару часиков.
Я скоро превращусь в старуху…Боже…мне ещё нет восемнадцати, а я чувствую себя на шестьдесят с лишним…Я даже сплю в лучшем случае часа три в сутки…скоро поседею от работы…что за эксплуатация труда несовершеннолетних…
Единственное, что придаёт сил – это воспоминания…
Тут Ню, едва коснувшись подушки, заснула.
Как и ожидалось, народу было много. Даже ОЧЕНЬ много. Поздравления сыпались градом.  По уже сложившейся традиции, Тау спела, впервые исполнив изумленной публике песню на эльфийском. Среди ее репертуара на общем и человеческих языках подходящей просто не было. Затем, опомнившись, отвела именинницу спать и, вернувшись к гостям, села чуть в стороне, наблюдая за остальными и наслаждаясь любимым вином.
Ню сидела на тёмной стороне – дневного света она по прежнему не любила.
Кэм она подарила куклу собственного изготовления – единственное удававшееся ей рукоделие, кроме плетения шнурков. Кукла была действительно потрясающая – с чёрными волнистыми волосами из старых шёлковых ниток, в «шотландском» платьице из старой Нюшиной юбки – болона.
Каждой кукле сразу после изготовления надо было давать имя.
Когда Ню наконец завершила свою работу и взглянула на изделие, девушке сразу пришёл на ум старый рассказ, прочитанный лет в двенадцать в Интернете. Назывался он «Ангел».
Главную героиню, умершую и улетевшую на небо в конце, звали Бриннаверин. Ню потом даже писала стихотворный цикл про девочку с таким же именем, но сократила её до Рин.
Так и назвала она куклу.
Размышления её прервал чей то возглас из тёмного угла.
-Что, веселитесь? Радуетесь за дочку какой-то…тут он произнёс крайне оскорбительный эпитет.
Прекрасное настроение было испорчено одним из присутствующих мужчин.
-Что, веселитесь? Радуетесь за дочку какой-то…тут он произнёс крайне оскорбительный эпитет.
- Простите, что вы сказали?
Тау резко вскочила и, стремительно подойдя к мужчине, с размаху отвесила ему звонкую пощечину. Пожалуй, сожми она руку в кулак – и тот лишился бы половины зубов.- Сударь, оскорблять женщину неприлично, но еще непростительнее, когда обвинение неоправданно. – голос полуэльфы звучал холодно и резко, в глазах полыхал зеленый огонь.
Тут же с другой стороны трактира раздалось:
Живут тут две шлюхи, а их чуть в лик святых не прославляют…нарожали бог весть от кого…
Тут уже не выдержала Ню.
Перелетев через стол, она подскочила к тёмной фигуре, закутанной в плащ и, прижав его за горло обеими руками к стене, зашипела, как разгневанная кошка прямо в ухо зарвавшемуся типу.
-Перед отцами наших детей склоняются в поклонах люди познатней тебя! И никто не посмеет оскорбить меня подобным образом и остаться безнаказанным!
На лице девушки появилась жуткая улыбка. Незадачливый обличитель захрипел и через секунду его бездыханное тело с глухим стуком упало на пол.
-Перед отцами наших детей склоняются в поклонах люди познатней тебя! И никто не посмеет оскорбить меня подобным образом и остаться безнаказанным!
На лице девушки появилась жуткая улыбка. Незадачливый обличитель захрипел и через секунду его бездыханное тело с глухим стуком упало на пол. Люди вокруг зашумели.
Е-мае! Мы влипли. Так, Тау, держи себя в руках, не теряй лицо.
Тут ее собственный противник, ошарашенный на некоторое время пощечиной, пришел в себя. Лицо его исказилось гримасой злости.
- Сука!
Глаза полуэльфы вспыхнули холодным огнем. Зрачки стремительно сужались, будто черную воду затягивало в водоворот.
- Сударь, вы перешли все границы! – голос Тауриель прогремел подобно раскату грома. Все присутствующие затихли. – Я вызываю вас на поединок, а всех гостей прошу засвидетельствовать честность поединка. Выпили вы немного, а значит, ничто не оправдывает ваших слов.  Защищайтесь.
Воин вскочил на ноги и расхохотался.
- Да что ты сделаешь мне, одному из лучших воинов Цитадели? Впрочем, я сражусь с тобой, шлюха, забавы ради.
Тау спокойно достала клинки. На ее губах играла улыбка, странно неуместная в данной ситуации.
- Вот уж не думала, что у правителя Элессара может служить такой подонок. Впрочем, я это быстро исправлю. Прошу всех во двор, здесь слишком мало места.
Толпа гостей потянулась наружу. Все обсуждали предстоящий поединок, кто-то успел организовать тотализатор, большинство ставок было на победу воина.
Вот противники встали друг напротив друга. Воин небрежно опирался на меч, в глазах девушки светилась насмешка.
Скажите мне ваше имя, я хочу знать, кого убью. – Тау не угрожала, она просто сообщила. Мужчина расхохотался
- Меня зовут Киар, но это имя тебе не понадобится.
- Может, перейдем сразу к делу? Я даю вам право первого удара.
Поединок начался. Воин фехтовал весьма неплохо, пару раз его меч даже задел полуэльфу, но это только раззадоривало девушку. Несмотря на длительное бездействие, умений она не потеряла (их Элладан винтиками прикрутил). Движения  ее были все так же стремительны и размеренны, выпады – точны, а защита – непроницаема. Пробившись так какое-то время, Тауриель перешла в наступление. По ее резко сузившимся глазам было понятно, что время игр закончилось и сейчас что-то случится. Вскользь приняв очередной удар, полуэльфа сделала решительный выпад.
Клинок пронзил воина насквозь и тот упал. Девушка присела рядом с ним и бегло осмотрела. Рана была не смертельная, но тяжелая. Если не доставать клинок раньше времени и хорошо ухаживать, воин оправился бы за пару недель.
- нет желания извиниться?
- я не меняю своего мнения, ты шлюха. Но ты победила меня, а я предпочитаю смерть позору. Добивай, мразь!
- я не буду опускаться до твоего уровня. Я могла бы залечить твои раны, но ты сам должен сделать выбор. – В голосе полуэльфы звучало едва ли не сочувствие, но это, похоже, только злило мужчину.
- мне не нужна помощь такой, как ты. Волк не верит подлизыванию шелудивой псины. – Киар ухватился за рукоять клинка Тау и выдернул из раны. Широкой струей хлынула кровь. Полуэльфа заговорила вновь.
- Ты называешь себя волком и смерть принимаешь по-волчьи. Я прощаю тебе оскорбления. Знай же, что отец моей дочери… - тут девушка наклонилась к самому уху воина и никто из зрителей, как бы не напрягал слух, не смог ничего различить.
Глаза мужчины расширились от удивления, он захрипел, силясь что-то произнести, но не успел. В следующее мгновение смерть настигла его. Тауриель медленно встала. - Надеюсь, все признают бой честным?
Ню с усмешкой смотрела на Киара.
Не знает, дибил, с кем связался…
Мне то и вовсе какой то даун попался…даже не сопротивлялся…
-Поединок был честным! Все согласны?- Ню говорила с нажимом, настроение было ни к назгулу, хотелось придушить ещё пару каких – нибудь сдвинутых.
Надо трупаки убрать…А то скоро дети проснутся – негоже им смотреть на эту падаль…насмотрятся ещё, до тошноты насмотрятся…Поединок был честным! Все согласны? – даже если и был кто-то, так не считавший, он решил благоразумно промолчать. Но большинство односельчан были за девушек. В конце-концов, ими двигала и благодарность – ведь сколько раз Тау помогала, успевала вовремя, оказывалась там, где была нужна. Все-таки, дар целителя – великая вещь. Несколько мужчин забрали мертвых, чтобы похоронить.

Многосерийный осколок, объясняющий, почему Ню из преуспевающей трактирщицы превратилась едва ли не в нищенку.
Часть первая. Отвергнутый поклонник.
(Вскоре после милого знакомства Седрика и Двэйна)
Ню досадливо порвала ещё одну записку в виде сердечка.
Сколько можно!!!
За окном показалась лёгкая тень, сразу определённая девушкой как автор этих записок.
- Эйдан, я уже сказала тебе – оставь меня в покое! Я не люблю тебя, и никогда не полюблю, моё сердце принадлежит другому!
В свете луны обрисовалась высокая фигура Нюреттиного воздыхателя.
Смуглокожий, со странными жёлтыми глазами и коротко остриженными чёрными волосами, он был бы весьма недурен если бы на его лице не было следов порочной жизни – словно печати греха. Это выражалось в едва заметном блеске глаз, в едва различимой кривизне улыбки, но это было достаточно для Ню, которая всех людей, знакомых ей, тщательно проверяла на достойность доверия.
Подобного доверия не внушала и профессия Эйдана. Он был разбойником, или, как говорили в мире Ню, «Лидером ОПГ».  Он более, нежели король, властвовал с недавних пор над деревней, в которой и находился трактир. Дань он брал небольшую, но куда хуже было установленное им «Prima Notes»* и просто переведение девушек в разряд своих любовниц. Вся деревня роптала, но никому не хотелось стать милостью нового «господаря» погорельцами.
К Ню Эйдан относился совсем по другому. Нет, не с любовью, на это его чёрствое и циничное сердце было неспособно, но, по меньшей мере, с неким  налётом куртуазности. Кто ж знал, что Нюретта на дух не переносит цветы, комплименты и валентинки, а пригласить её на верховую прогулку к логову орков у незадачливого бандита фантазии не хватило.
-Ты хорошо подумала, куколка? – голос был резкий и хриплый, словно скрежет металла.
Ню передёрнуло, она не терпела такого к себе обращения:
-Я и задумываться над твоим предложением не хочу! Первое: ты не в моём вкусе. Второе: я мать двоих детей. Третье и самое важное: ты мерзкий, противный и скользкий тип, от тебя воняет твоими мерзкими поступками и тухлой рыбой!
Девушка упёрла руки в бока. Эйдан, поначалу опешивший от такой отповеди, нехорошо улыбнулся и мгновенно перепрыгнул через подоконник.
Ню попятилась в угол. Он наступал. Много раз девушке представлялась подобная ситуация, но почему-то тогда в её руке оказывался хотя бы нож – не для атаки, но для единственного возможного в такой ситуации выхода – самоубийства.
Но ножа не было.
Нюретта вся сжалась в комок, скорчившись в углу, хотя внезапно обнаруженный Здравый Смысл подсказывал, что это не поможет.
Его руки сжали её запястья. Зловонное дыхание преступника коснулось лица Нюретты. Сведя девушке руки за спиной, он начел разрывать на ней платье.
Ню словно оцепенела.
Ты могла стать королевой, а станешь подстилкой бандита.
Внезапно Эйдан взвыл и выпустил Нюретту. Рядом стояла с гневным лицом Гил, сжимая в руках сковородку.
-Не трожь мою маму, урод! – прикрикнула на бандита девочка. Тот попятился к окну.
-Чтож, Нюретта, скоро ты сама приползёшь ко мне, никому ведь не хочется умереть от голода…

Часть третья. Чудо и унижение.
Стоял осенний полдень, Ню варила несколько картофелин – их первую еду за несколько дней, Гил штопала вконец изорванную шаль, а Седрик сидел в самодельном инвалидном кресле и читал учебник французской грамматики по волшебной книге.
Дверь распахнулась. На пороге стоял Эйдан, за ним - его бандиты в полном составе.
- Мальчики, закройте дверь снаружи. Дует. – Почти прошипела женщина, подхватывая сковороду потяжелее.
Те не послушались, а с грохотом сапог ввалились в трактир. Чего и следовало ожидать.
Двое из них подошли к Нюретте, быстро схватили её и повели прочь. Двое других, тем временем, приставили кинжалы к Седу и Гил. Детей бы убили без жалости, если мать решила бы сопротивляться.
Деревенская площадь. Жители хмуро молчат, глядя, как Ню привязывают к позорному столбу.
Гил стояла в первом ряду, крепко сжав руку Седрика, сидевшего в своей коляске рядом. Оба были бледны.
К столбу вальяжной походкой подошёл Эйдан. Он вертел в руках плеть и, якобы внимательно разглядывая черенок, открыто и нагло спросил:
-Ну что, куколка, будешь моей?
Ню рванулась от возмущения:
-Иди ты куда подальше, ублюдок! Нет! Никогда! Ни за что! Нет!
-Очень хорошо… - главарь бандитов со всё той же жутковатой улыбкой изо всех сил ударил Ню плетью по спине. Та сдавленно застонала.
Ещё девять раз повторял Эйдан свой вопрос, и после каждого отказа хлестал Нюретту своей плетью, рассекая плоть до костей.
После десятого отказа он окончательно обезумел и начал просто остервенело сечь несчастную жертву.
Из толпы послышался смутный ропот, но бандиты быстро навели порядок, недвусмысленно поиграв острыми клинками.
И тут произошло то, чего не мог ожидать никто.
С каждым ударом плети Седрик бледнел всё больше. Но когда Эйдан совсем озверел, подросток вскочил на ноги с криком:
-Не смей!!!
Теперь в толпе послышались возгласы почти благоговейного восторга. Парализованный снова стал ходить.
Тем временем Сед бросился к Эйдану и вцепился ему в руку с плетью зубами. Тот заорал и с Ню переключился на её сына, с ещё большим ожесточением колотя мальчика кованными башмаками.
…Когда бандиты, наконец-то уехали, жители сняли со столба иссечённую Нюретту и отнесли в трактир вместе с едва живым от побоев Седриком.